Токио

[~Хисока~]

Столица Японии, её административный, финансовый, культурный, промышленный и политический центр. Расположен в юго-восточной части острова Хонсю, на равнине Канто в бухте Токийского залива Тихого океана.

Официально Токио является не городом, а одной из префектур, точнее, столичным округом, единственным в этом классе. Его территория, помимо части острова Хонсю, включает в себя несколько мелких островов к югу от него, а также острова Идзу и Огасавара. Округ Токио состоит из 62-х административных единиц — городов, посёлков и сельских общин.

В Токио есть несколько национальных парков, среди них:
- Роща Мэйдзи вокруг горы Такао на юге Хатиодзи.
- Национальный парк Огасавара (на Бонинских островах).
- Парк Уэно, известный своими музеями.

---

Meifu

[~Хисока~]

В МейФу, стране мертвых, существует бюрократическая организация, которая занимается осуждением мертвых по делам их. Ее название "Дзю Отю - министерство десяти королей". Также существует "Эн Мотю" - подразделение по выхову душ, оказывающее посильную помощь Дзю Отю, собирая пропащие души дня сегодняшенего. Те, кто работают в подразделении по вызову душ Эн Мотю, известны также как "синигами" - боги смерти

Там же, в МейФу, есть дом Тысячи свечей, в котором хранится "Книга мертвых", с записями обо всех умерших: когда свеча жизни человека догорает, он умирает. Однако в Книгу заносят только тех, кто умер естественной смертью. Все же остальные случаи являются преступлением над душой, и души после такой смерти не попадают в МейФу, а теряются на земле.
Одно из правил синигами — всегда работать в паре. Каждая пара работает на определенной территории, в своем секторе, таким образом, Япония поделена на девять секторов. Все они в прошлом живые люди: у каждого свое темное прошлое, своя тайна, объясняющая, почему он стал синигами. Благодаря особой силе, они легко перемещаются из мира МейФу в мир живых...

@темы: Мейфу, Yami no Matsuei, ролевая

---

Нагасаки

[~Хисока~]

Префектура расположена в Северо-Западном Кюсю. Граничит с префектурой Сага на востоке. Омывается водами моря Гэнкаи и Цусимского пролива на севере, моря Ариакэ на востоке, моря Амакуса на юге и Восточно-Китайского моря на западе. В префектуру входят четыре покрытых холмами полуострова (Кита Мацура, Ниси Соноги, Нагасаки и Симабара), много прибрежных островов, включая Цусима, Хирадосима, группы островов Гото и Ики. Климат в основном мягкий благодаря южному расположению и теплым океанским течениям.

Нагасаки - центральный портовый город в Японии, расположенный на западе острова Кюсю (на двух полуостровах - Нагасаки и Ниси Соноги), у залива Нагасаки. Основанный в 1579 году по совету иезуитов, с призванием стать центром христиан всей Японии, город вырос на месте рыбачьего посёлка.
Из-за близости к Азиатскому материку район Нагасаки с давних времен был одним из главных пунктов, через который осуществлялись контакты Японии с иностранными государствами. Частыми гостями этих мест стали многочисленные европейские миссионеры и купцы.

Сегодня Нагасаки - свободный по планировке город с многочисленными садами и парками. В нем ощущается дыхание прошлого, не препятствующее распространению современных течений и технологий.
Основные достопримечательности:
- синтоистское святилище Сува (16 в.)
- церковь Оура (16 в.)
- буддийские храмовые ансамбли Софукудзи и Кофукудзи (оба — 17 в.)
- мост Меганэбаси (1634)
- католическая церковь Ураками
- парк Мира со зданием Международного культурного центра (1955)
- национальный парк Goto Retto, в т.ч. Sezaki Маяк
- Huis ten Bosch
- горячий источник Ундзэн

@темы: Нагасаки

---

о ролевой

[Мастерская вольного творчества]

Т.к. организационная часть на мне, снова побудем декоратором и не только.
Желание сделать кроссовер Yami no Matsuei и Weiss Kreuz пересилило все на свете))) Таки возвращаемся к истокам...

Итак... Список персонажей:

Цузуки Асато -  Bradley_fox
Куросаки Хисока -  ~Хисока~
Ватари Ютака -  Лиар
Мураки Казутака -  *Grell Satkliff*
Ория Мибу -

Фудзимия Айя -  ~Хисока~
Кудо Йоджи -
Хидака Кен -
Цукиено Оми -

Кроуфорд Брэд -
Шульдих -
Фарфарелло -
Наоэ Наги -  ~Хисока~

Жан -  Bradley_fox
Ахмед -  Лиар
Кодамура Кагами -  Bradley_fox
Феликс Дассен -  Лиар

Не знаю, все ли будут, но список пусть остается. Вдруг каким-то чудом к нам кто-нибудь захочет присоединиться)

Сюжет: Частный адвокат Кодамура Кагами, владелец небольшой, но довольно успешной юридический фирмы, просыпается в один из майских дней с непреодолимой жаждой крови, убийств и смерти. И улицы Нагасаки постепенно начинают окрашиваться в ярко-алый цвет, цвет крови, цвет смерти.
Кагами не единственный, кто внезапно сошел с ума. В разных частях префектуры наблюдаются вспышки "активности" тех, кто находится под действием мощного проклятия, которое полностью завладевает сознанием человека, подчиняя себе, лишая воли, разума и любимых проявлений чувств и эмоций.
Этим случаем не могли не заинтересоваться синигами. И чтобы разобраться во всем лично, шеф отправляет в Чиджоу Цузуки с Хисокой. А чуть позже к ним присоединяется и Ватари, который узнает, что проклятия - это лишь подготовка к страшному и не менее кровавому ритуалу.
Подобное также не могло не заинтересовать Вайсс и Шварц.
Так что вселенные двух аниме не могут не встретиться))

<div align="center"><a href="http://www.diary.ru/~The-workshop/p163731458.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/3/8/8/1388166/70333989.jpg"></a></div>

Людей не хватает катастрофически. К тому же, роли Асато и Ватари условно свободные.

---

Личное время

[Vuck]

Название: Личное время
Рейтинг: варьируется
Герои: Кристиан Зерикх, Джоанс Хоффман
Жанр: ориджинал, слыш
Размер: миди
Статус: в процессе

Протянув руки к огню.

Это нечто вроде любви: то, что ложиться между строк неведомой кистью художника-осени и запечатлевается в своем удивительном непостоянстве. Осень для меня мужского рода, и, когда грею между пальцами сигарету, у меня чувство, словно и он, вот так же присев на краешек запыленной скамьи, созерцает наш городок. В маленькой комнатушке среди трухи и пожелтелых листьев, разлетающихся, когда он входит в дом, стоит пыльный холст и остывающая чашка кофе. Совсем как у меня дома, скажите вы. Хмм, возможно. Возможно, потому что все субъективно - и точка нашего взгляда на мир - и, как не старайся, прямой она не станет. Прямой, бесконечно уходящей вдаль, куда я усиленно смотрю, куда каждый смотрит, ища в ней свое будущее. Поднявшись с проржавевшей бордюры, я устремляюсь вовсе не к нему, а туда, где в контурах виднеющихся высоток, что притаились в темноте за деревьями, меня ждет душная коробка из четырех стен и ворчливая хозяйка, требующая платы. Меряя под ногами сантиметры грунта, я почему-то тоскую и о чашке с остывшим кофе, и о холсте с запечатленной на нём «смертью». Почему «смертью», спросите вы? Просите, отвечу не сразу, не люблю, знаете ли, когда в ботинках хлюпает, а у нас лужи что озера - не зная глубины, не суйся. Ну, вот мой личный Рубикон на пути к славному Риму пройден, и я волен вам пояснить свое заявление. Осень – пора не только «очей очарованья», но и время, когда мы наблюдаем, как природа медленно и безболезненно погибает. Может поэтому художнику в моем воображении не нужен ни теплый кров, ни горячие напитки? Он знает, что смерть близится к нему, и спокойно мужественно ожидает своего конца. В его руках лишь тоненькая веточка кисти, последний взмах которой положит конец всему. Но мне кажется, он хитрее, он знает, что это далеко не конец. Новое начало зарождается в шепоте смерти, так похожей в этом сезоне более на вальс, чем на реквием.
Мысли всегда поглощали меня без остатка, притупляя восприятие объективной действительности, и порой это становилось причиной многих неурядиц.
- Прости, с тобой все в порядке? Я немного задумался и не заметил тебя.
Поначалу я слышу только голос незнакомца, и первая мысль, прежде чем поднять голову: «Неужели я не единственный мечтатель, бродящий среди этих улиц?». Кто бы еще отважился ходить, задрав голову, по рытвинам асфальта, что подобно шрамам уродуют и без того неприглядные улочки. И голос какой-то знакомый – может, сосед?
-Не стоит беспокоиться.
Я не очень многословен с чужими мне людьми, коих в моей жизни предостаточно. За что среди знакомых снискал славы задумчивого затворника, пребывающего в извечной меланхолии. Оборачивалась для меня репутация не всегда приятно, особенно, когда сердобольные друзья начинали предпринимать попытки меня из нее вывести.
«Мир поделился на людей, пребывающих в депрессии, и тех, кто из нее вытаскивает», - на миг задумываюсь я, прослеживая взглядом черный рукав пальто поверх протянутой мне в помощь руки. Наконец подняв голову, я вижу Его лицо. Я придумывал и передумывал этот образ десятки раз – образ моей Осени. Но, кажется, он собрал в себя все черты, приписанные - пририсованные моей фантазией: высокие скулы, чуть прищуренный взгляд тепло-карих глаз, светлые волосы с несколько неровно постриженной челкой. Это далеко не портрет идеала, образ слишком неуловим, чтобы обрядить его, как праздничную елку, в броские тона. Откуда-то в груди рождается иррациональное сожаление об отсутствии таланта к рисованию. Ведь сейчас он уйдет, следуя своим планам, и с ним уйдет все столь сильно манящее меня. С портретом у меня осталась бы живая частичка, сохраненная в холсте... Да черт возьми, достаточно будет просто фотографии! Правду говорят, что влюбившись, теряешь остатки разума, но не так же быстро! А он даже не вздрагивает, когда почти судорожно вцепляюсь в его руку, сжимая его ладонь, так, что чувствуется пульсация крови под пальцами. Просто молча вздергивает меня на ноги и смотрит в глаза, а я и поймать взгляда не могу. То ли от слишком быстрого подъема, то ли чувств, переполняющих меня, картинка мира вся как плевок размазанная.
-Сломал, что-то ценное?
Это, наверное, про судорожно сжатую в кармане «мыльницу». Давно помышляю о профессиональной камере, но все как-то повседневный крайне скудный уют мне нужнее.
- У меня нет при себе ничего такого, чем бы я сильно дорожил.
К чему сказал - сам не понял. Время работает против меня, и я это знаю, но почему-то все равно не тороплюсь воплотить недавно задуманное решение в жизнь.
- А ваша собственная голова не представляет ценности, господин Кристиан Зерикх? – мне слышится теплая ирония в голосе, и непроизвольно приходит осознание, что у моей мечты голоса не было. Я, будучи на крючке у своих грез, не сразу обращаю внимание на то, что незнакомец знает мое имя.
- Мы знакомы?
-Безусловно. Я помню лица всех студентов, исправно посещающих мои лекции… И спящих на них тоже помню.
Волевым усилием я прогоняю пелену с глаз и усилено вглядываюсь в черты стоящего передо мной человека. Честно пытаюсь вспомнить, кто же он и что за дисциплину преподает. И неужели, сотни раз видя этого человека, мне надо было всего единожды в него втараниться, чтобы влюбиться???
- О, на вашем лице печать искреннего непонимания! Позволите вам напомнить в какой-либо более подходящей обстановке, а то такие беседы не ведутся посреди улицы. Меня, знаете ли, очень заинтересовала ваша курсовая работа, - в голосе моего профессора звучит живейший интерес, и я понимаю, что это мой шанс удержать его внимание на своей персоне. Нет, я не обманываюсь, и его, прежде всего, интересует гипотеза, выдвинутая в моей работе. Но большой путь начинается с маленького шага, и если мгновение назад я считал, что могу рассчитывать лишь на бледную тень своих желаний, запечатленную в негативе, то теперь счастлив одной возможности быть объектом его внимания.
-Профессор, могу предложить кафе через дорогу, оно уютное и дешевое. И..,- я замолкаю, улыбаясь своим, теперь уже былым, мечтаниям,- там подают отличнейший горячий кофе.

***

Он так смешно смотрит на сжатую между пальцами папиросу: пытливый и вместе с тем возмущенный взгляд изучает ее от тлеющего кончика до фильтра.
Сигарету под неодобрительный взгляд профессора раскурил я, и возмущение толком не успело пропасть, как сменилось удивлением, когда ее всучили ему.
- Когда ты говорил про фотографии для своей работы, я думал, ты подразумеваешь несколько иные ракурсы.
Я почти слышу ваш неодобрительный шепот осуждения моего вранья. Беда в том, что не досталось мне столько смелости сознаться человеку на десять лет старше и выше по социальному статусу, что отчаянно влюбился. Час, проведенный в кафе, ничего не решил: сердце стучало диким барабаном, и я то и дело норовил выронить чашку из ставших скользкими пальцев. Он представился, потом извинился, - все с улыбкой, от которой у меня стало жарко в груди, - и предложил мне обсудить мою гипотезу. Или было наоборот? Он предложил обсудить гипотезу, потому была улыбка и жар… или жар появился, когда мы вошли в кафе, и он случайно коснулся пальцами моей руки? Все путается, словно неведомый киномеханик перемотал пленку, и вот стоп-кадр – профессор Джоанс Хоффман, взирающий на обычную сигарету как на кобру, и я, судорожно вспоминающий, что же успел напридумать, чтобы заставить его согласиться сфотографироваться.
- Я занимаюсь художественным фото, и в моей практике достаточная редкость запечатлеть столь явное противоречие в развитии.
-Поясни.
Он не сомневается в правдивости моих слов, он ищет обоснование моим действиям. Пускай ищет, мой увлеченный профессор, ведь саму суть ему не понять, пока я не раскрою карты. Раскрою ли? Наверное. Но не стоит задумываться об этом так рано, пока пепел еще не осел на землю, а пальцы не обожгло. Осеняя прохлада ослабит боль быстро, и окурок выпадет из пальцев. Все закончится и Осень уйдет. Нельзя позволить этому случиться.
- Вы сами, ваша поза и выражение лица, и то, как уверенно вы держите сигарету. Вы и похожи и не похожи на человека курящего. Вы не стиснули и не выпустили ее из рук, есть в этом какая-то контрастность, присущая природе, что нас окружает.
Я заговорил на его «языке», чтобы он не отвлекался на лишние в данный момент рассуждения, но, похоже, это произвело обратный эффект. Он как-то странно посмотрел на меня и, всего на мгновенье прикрыв глаза, затянулся. Естественно, идиот быстро закашлялся, и его тело переломило от легочных спазмов.
-Я разрешил его?
-Кого?
Непонимающе таращусь я, а он в ответ улыбается.
- Ни кого, а что,- все еще хриплым надсадным голосом продолжает, - Противоречие твое.
Я киваю, стараясь скрыть ответную улыбку.
-Зачем вы это сделали?
- Никогда не курил, и вот до этого момента возможность не подворачивалась. А тут две такие возможности совпали: и разрешить противоречие, и попробовать то, ради чего люди бессмысленно тратят минуты своего отдыха и годы жизни.
-Вы говорите, словно по брошюре выученный лозунг. Такие речи давно обратились в бесполезный информационный фон для людей.
-В избитых истинах таится смысл, который мы в силу своей молодости понять не можем. Всеобщая культура упрощения прочно пустила корни в головы людей.
Он вслух излагает свои мысли, которые, я уверен, рождаются на одной волне: так же лениво сменяя друг друга. Слова человека, смотрящего в будущее, игнорируя настоящее, и в наказание запинающегося о его острые камни.
Поднялся сильный пронизывающий ветер, и длинные края Хоффмановского пальто затрепетали, как черные крылья огромной птицы. Он выпустил из рук уже дотлевшую до фильтра сигарету, быстро поднеся ладони к губам и согревая их дыханием. На лице профессора появилось выражение, которое бывает у мужчин и женщин среднего возраста, вспомнивших нечто и не слишком давнее, и не слишком близкое.
- Огромное количество народу ютилось на жалких клочках квадратных метров покосившегося барака, в котором жила моя семья. Я мало что могу вспомнить о том периоде моей жизни. Помню, что они любили дешевый алкоголь и слухи, вот, собственно, и все. Еще почти каждый второй там курил. С той поры, как покинул то место, и не люблю эту вонь,- он медленно, почти медитативно растирает пальцы, - Но когда вдыхаю его, то ощущаю связь с давно покинутым домом.
Я вспоминаю свою комнатушку, захламленную вещами, сваленными в нее бережливой хозяйкой квартиры. Там все, от занавесок до простыней, провоняло табаком крепких папирос, что она курит. Никакой освежитель воздуха не помогал - запах просто въелся в стены, в мебель, и являлся более давним и желанным жильцом, чем я.
- Вот оно твое противоречие, - он поднимается со скамейки, а я понимаю, что он давно раскусил мою наспех выдуманную ложь. В порыве легкой паники отступаю назад, но останавливает его рука, мягко придержавшая меня за затылок. А потом следует глубокий поцелуй с привкусом моих же Chesterfield. Я теряю контроль над собственными чувствами, растворяясь в них, теряя себя. Это моя «гибель», запечатленная в единственном эпизоде жизни. Последует ли начало, в которое я так верю? Не знаю.
- Ты слишком просто поддаешься провокациям, - я мало вникаю в смысл сказанного им, просто ловлю губами его дыхание, так и не открывая глаз. – И гораздо доверчивее, чем желаешь казаться.
Мы стоим в самом глухом месте парка, там, где аллея завершается тупиком, и каменные плиты уже местами разбиты корнями молодого ясеня.
И я отчетливо запоминаю последнюю фразу, предшествующую теплу прикосновения к моему лицу его горячими ладонями.
-Такое сердце очень легко разбить.

Как гаснут звезды

Среди этих улиц затерялась моя жизнь, и этот город похитил мою душу. Сейчас бредя по тротуару, не выбирая направления, я напоминаю человека ищущего что-то неосмотрительно позабытое. Возможно в жизни утерянный ориентир и не такая уж большая потеря. Найти новый задачка сложная, но не неразрешимая со временем. Просто оказалось, что моя жизнь распланирована была ровно до этого дня, и теперь, добившись поставленной цели, собственной рукой разрушил смысл жизни. Я хотел покинуть пресную родную провинцию – сделал, хотел посвятить себя словесности – закончил престижный гуманитарный университет ; загорелся в душе любовью к филологии - и поступил в аспирантуру. Итог - приторно дежурные улыбки моих нынешних коллег, в прошлом преподавателей. Все периоды были наполнены бесконечным движением - мгновения жизни, заполненные до отказа желанием, страстью, рвением. Но те дни канули в лету, бросив меня один на один с обыденной реальностью, чуждой и непонятной. Как в глухую стену уперся, что нужно каждый день выполнять посильные, а не на пределе возможностей, операции без веской на то причины. Раньше на курсы, на подработку, на занятия рвался, словно затвор ружья у затылка щелкал и надо было успеть обогнать пулю. Теперь я, как сейчас, медленно шаркаю ногами в ботинках, купленных за хорошую цену, на мне надето дорогое пальто - подарок с кафедры на день рожденья, - и мысль в голове одна: зачем ценники сорвал? С ними было бы забавней.
Первой деталью интерьера в моем рабочем кабинете были настенные часы марки Скарлет. Они отмеряли мой рабочий день до обеда и после, старательно выполняя свое дело. Со временем в них села батарейка, и мне пришлось лезть на стол, чтоб заменить ее запаской. В ходе нехитрой операции посетила мысль, что моя жизнь обратилась в подобный механизм. Тик-так, пока не села батарейка или не вышел завод. Стук невидимых шестеренок вдруг отчетливо начал раздаваться в ушах, и я, пошатнувшись, чуть было не свалился на паркет. Наверняка убился бы, ударившись головой об острый угол стола соседа по кабинету - профессора, преподававшего объемную графику. Аккуратист, он бы просто пылал негодованием при виде моего хладного трупа и залитого кровью пола. И честное слово, желание придушить педанта росло последнее время в геометрической прогрессии. Может, вера в осуществление своих черных помыслов вынудила, успокоив дыхание, покинуть стол, осторожно ступая между стопками документации. Похоже, навязчивые мысли одна за одной копились где-то на задворках, и подсознательно я сделал вывод – пора прощаться с жизнью. «Не дождетесь!» - злорадно ухмыльнулся я сам себе, взглядом поймав собственный оскал в зеркале, прежде чем уйти.
Но покидая буквально проникнутые мелодией творчества застенки НУЭР, практически сбегая оттуда, я слышал лишь мерное тиканье отголосками за спиной . Я несся сломя голову, и тиканье в ушах стихало, когда сильный осенний ветер порывами ударял прохладой в лицо. Стихало, чтобы снова звучать, притворяясь биением моего собственного сердца. Не удивительно, что я не заметил этого мальчишку, что таращится сейчас на меня, как нищий на золотую монету. Мне определенно знаком так не упредительно упавший юноша. Память моя единственная верная спутница, где клеймом горит каждое воспоминание. Я определено помню этот взгляд: почти ленивый, скользящий по мне, когда студент с факультета художественной фотографии, третий год обучения, окидывал взглядом лекционный зал. Понятно было, что наличие кого-либо за кафедрой его мало волновало. Как и многие, не тяготевшие к словесности ученики НУЭР, он рассчитывал скорей всего отсидеться на моих лекциях и получить свои баллы. И как и всем наивным любителям халявы я готовил ему опасные ловушки в виде бесконечных тестов, срезов и контрольных. Обычно срабатывало, и концу, не года, а семестра моя группа редела раза в полтора. Но каково же было мое удивление, когда на стол передо мной лёг листок с фамилией и предложенной темой курсовой работы по моему предмету. С силой оторвав взгляд от ровных строчек, написанных убористым почерком в верхнем крае листа, я всмотрелся в черты лица его положившего. Глаза мальчишки были малахитово-зеленые. Как я так быстро подобрал сравнение? Наверное, так бы на меня могли уставиться маленькие камешки-гляделки - все так же безучастно и холодно. Похоже, мальчишка просто бросил мне вызов или это одна из очередных глупых экстравагантных выходок, которыми стремились отличиться здесь многие. Кто разрисовал расписание занятий цветными мелками, превратив скучный белый ватман в сыпящийся меловой крошкой папирус. Один весельчак с отделения живописи, взяв акриловые краски и стремянку, расписал гардины в холле на первом этаже. Ажиотаж был необычайный: все студенты и некоторые преподаватели сбегались взглянуть, как играют блики солнца в красках поверх бархатных тканей. Я сам не раз и не два захаживал туда с чашкой ароматного, но порядком подотсывшего кофе. Приходилось признавать, что негласно поддерживаемое администрацией академии безобразие мне по душе.
Сейчас иное выражение у извечно оледенелого взгляда - спала заснеженная ломкая корка. И я мог бы с наслаждением любоваться им, созерцая в секунду разрушенный лед. Вопрос «почему?» разрешается: внутренне я знаю ответ. Все один и тот же мальчишка смотрит на мир монохромно, деля его как сон и реальность, как быт и фантазию, и я долгое время был по другую строну за мутной завесой бесконечного бытия. Но мир распахнулся, я перешагнул грань, и полностью осознаю бесповоротность поступка. Его работа - стоило упомянуть о ней, как юноша засуетился, как встрепленный воробушек: видно, он сам запамятовал, что собирался приступать к чему-то подобному. « Художественная символика в прозаическом творчестве авторов постмодерна» - довольно размытая тема для курсовой работы, но в основе которой, как ядро в орехе, лежит зацепившая меня идея. Наверное, первый импульс, побудивший задуматься о том, во что превратилась моя жизнь, как заряд сбежал по строчкам и незаметно ударил. Удивление с достаточной долей досады посетило чуть позже, когда принтер, надсадно жужжа, распечатал задокументированный приговор в виде списка преподавателей и названия работ, что они курируют. Именно тогда-то я и полез на стол вверх к пресловутым часам.

@темы: слэш, Nisama, Джоанс Хоффман, Кристиан Зерикх, лирическая проза

---

Наш стеб по кресту

[~Хисока~]

Авторы:  ~Хисока~,  Nisama
Фэндом: Weiss Kreuz
Рейтинг: стеб, OOC, OC
Жанр: Стеб
Пейринги: нужно читать))
Саммари: вот к чему могу привести ночные разговоры в асе)))
Дисклаймер: Ни на что не претендуем

***

- Вот уж никогда бы не подумал, что буду Фуджимию из депры вытаскивать, - скептически протянул психоаналитик Кроуфорд.

- Неужто я так похож на него?

- Фуджимия-сан, - поправляет очки, - Ваши депрессии берут в начало в потере жизненной цели. Без нее бороться не охота

«А он прав» - проносится в голове.
- И только в этом?

- Ну еще вашей боязни открыться и быть не понятым, - добавляет Брэд. На что пациент кивает головой. - От собственной неуверенности, - делает пометку в блокноте.

- Доктор, я так безнадежен?

- Лоботомия все исправит, - кивает с самым честным видом. - Правда, это не мой профиль. Вам нужен доктор, специализирующийся на хирургии.

- Мураки что-ли? – парень вздрагивает.

- Мураки прекрасный хирург. Вам он даже почти бесплатно сделает. Любит он таких... Амметистовоглазых

- Какой кашмар!

- Хотя за определенную плату и я могу помочь

- Лучше я как-нибудь сам, - пятится к двери.

- Как хотите, - утыкается в сборник Хаяма, демонстрируя и полный игнор пациенту.

- Хм... - пациент в шоке.

- Вы еще здесь? - не отрываясь от книги, - Учтите оплата почасовая. Кредитки я не беру

- Всего хорошего, Кроуфорд-сан, - выуживает из кармана пару изрядно помятых крупных купюр.

- И вам не хворать, любезный. Развелось психов :-)

***

- Новый пациент пожаловал, - поглядев на шикарную блондинку. - Так уж и быть вас приму бесплатно. На что жалуемся? Мании? Депрессии? Психозы? Все сразу?

- А вы их видите? – девушка указывает рукой в сторону, чуть дальше от себя.

- Ээ... хм... кхм, - даже снял очки на всякий случай. - Смотря кого вы имеете в виду, - сделать пометку «Брать ли с вымыленных сущностей отдельную плату».

- Понятно, - грустно вздыхает. - Никто не видит. Значит и вы мне не поможете.

- А в чем собственно суть проблемы? Я их не вижу, у меня проблемы со зрением, как видите.

- Они, - взгляд в пустоту, - сводят меня с ума.

- В чем это выражается и как их зовут?

- Семейство эльфов, заполняющее собой все свободное пространство, поющих не знамо что, просто невозможно игнорировать, - вздох. - Если бы я их понимала, давно сама бы разобралась.

- Запишите слово в слово их песни, - протягивает листок и ручку. А спустя минуту уже набирает номер телефона продюсера Каваджи. - Потом мы выпустим диск. «Поющие глюки» - как вам?

Девушка непонимающе смотрит на Кроуфорда, затем на эльфов. А те, решив, что это их звездный час принялись горланить наперебой. Спустя час блондинка протягивает психоаналитику исписанный мелким почерком лист бумаги.

- Отлично! Вы станете звездой, - пожимает девушке руку. - Теперь вы можете с ними договориться.

- Они ведь захотят большие проценты, - 4 мордочки утвердительно закивали.

- В чем проблема? Составьте контракт. Вы, в отличии, от них, - кивок в пустоту, - можете и адвоката нанять. Могу предложить своего.

- А что с этого будете иметь вы?

- С адвоката процент. За рекламу

Они хотят все сейчас. Контракт, юриста, записи и гастроли, - девушка закрывает голову руками. Над ней проносится все семейство, оживленно о чем-то крича. – Ой, - глаза блондинка широко округляются. - Я ИХ ПАНИМАЮ! Спасибо вам, доктор!

- Вот, - протягивает валерьянку, - пригодиться. Следующий!

***

- Эх, зря проспорил я Шульдиху, что лучше понимаю людей

- Он их считывает... А понимает ли?

- Хм...

- Я, кажется, дверью ошибся...

- Да заходите уже, раз пришли. Я доктор Кроуфорд

- Добрый день, - неуверенно заходит в кабинет, переминаясь с ноги на ногу.

- Добрый-добрый, - машет рукой, заваривая в кружке чай. - Рассказывайте. Что у вас за проблемы?

- Нет у меня никаких проблем, - отмахивается и как-то нервно улыбается.

- Проблемы, молодой человек, есть у всех. Вот я погляжу, нервничаете странно. Тут два варианта, либо я вас смущаю, либо у вас неврастения.

- Невра... что? Я и слов то таких не знаю, - при этом левый глаз начинает как-то странно дергаться.

- Вот, выпейте чаю, - протягивает чашку.

Пациент присаживается на стул, берет в руки чашку. При этом руки дрожат, будто в помещении землетрясение в 9 балов.

- Вам холодно? Окошко закрыть?

- Нет, нет, все хорошо, - спешно пытается привести себя в порядок, при этом опрокидывает чашку. Горячий чай заливает стол с бумагами.

- Плакал мой отчет... - одними пальцами поднимает мокрый лист . - И давно это у вас? Пейте чай, пейте.

- С тех пор как жена ушла, - отхлебывает из чашки остатки чая, - уже 2 месяца.

- Могу я поинтересоваться причиной вашего развода?

- Она просто ушла к другому, - многострадальная чашка выскальзывает из дрожащих пальцев и в очередной раз падает на стол, разбиваясь пополам.

Брэд поднимает очередное «мокрое дело», матерясь сквозь зубы.
- Кто мне на четыре часа Вайс записал? - снизу приписка «Нисама». - Придушу эту практикантку

- Она это чем-то объяснила? – вспомнив о пациенте, спрашивает Кроуфорд. – Поверьте, женщины никогда не изменят просто так.

- Сказала: «я его люблю», хлопнула дверью и ушла...

***

- Звали, шеф, - в кабинет вваливается высокая девица, хрупкого на вид телосложения с русыми волосами, собранными в узел. Пациент с интересом рассматривает девушку и, найдя нечто общее с покойной матушкой, заливается слезами.

- Это что еще за своевольничество? – начал было орать Кроуфорд, но, глядя на пациента, осекся, -Принеси нам бутылку вина.

- Эмо, что ли? - попав под свирепый взгляд начальства, исчезает за дверью.

-Ооо голубчик, да вы чересчур мнительны. Но ничего! Алкоголь поможет нам скоротать время.

- В каком смысле? - косой взгляд на Брэда.

Дверь приоткрывается и девушка заносит поднос с бутылкой и двумя бокалами.
- К вам Вайс пожаловали, - сверкая карими глазищами сообщает она. - Вместе с Персией. Вайсы сами в шоке. Прикиньте, они раньше его только на кассетах видели.

Брэд залпом пьет из бутылки, - В кого же ты такая ответственная?

-Равнение на Оракула, - шутливо отдает честь.

- Кто такие вайс? - дает о себе знать пациент

-Хронический пациенты психушки. По ним учебник по психологии писать можно. Четыре человека вместили в себя все, какие только можно, диагнозы.

- Справка из псих-диспансера является обязательным условием принятия в Вайсс, - буднично осведомляет девушка, - Они продлить пришли, собственно.

- Хм... А почему сами без санитаров и смирительных рубашек? - бросает взгляд в сторону двери, где толпятся котятки.

- Вы их ночью на миссии не видели, - наливает в бокал вино. - Только это вас, простых жителей Токио, и спасает от массовой резни. Ну проходите, - уже Вайсам, - На валерьяну не рассчитывать.

Между тем, та что назвалась Нисама, лучится любовью и позитивом... На Йоджи Кудо.
А сам Йоджи подмигивает девушке, всячески стоит глазки и посылает воздушный поцелуй.
Нисама чуть не прыгает от счастья, только гордость держит.

Пациент притихает и с интересом рассматривает вновь прибывших. Но долго молчать он не смог.
- Вы говорили, что па ним учебник психиатрических заболеваний можно писать. Расскажите.

-Кхм. Мелкий страдает синдромом дефицита внимания и манией величия в скрытой форме. О психозах я вообще молчу. Вон тот долговязый, что пялиться на эту острячку, вообще страдает галлюцинациями и всех девушек называет Асками, а в последствии их душит. Невысокий крепкий шатен - маньяк, получающий удовольствие от убийства. А вот один, похоже, не пришел за справочкой, - задумчиво хмурится.

Девушка ощущает чей то злобный взгляд жгущий между лопаток

- Занятно, - потягивает с бокала вино. Руки перестают трусится. - Ну я пожалуй пойду, - пациент встает и уверенной походкой идет к двери. - Я еще к вам загляну.

- Было приятно пообщаться с нормальным человеком, - вежливо кивает Брэд.

- Красавица, как тебя зовут, - нежным голосом мурлыкает Кудо.

- Кристина. Для друзей Нисама, - протягивает руку для рукопожатия.

- А я Йоджи, - галантно целует руку. - Отныне Ваш верный рыцарь, - соблазнительно улыбается

- Ой, Кроуфорд, меня, кажется, соблазняют. И, по-моему, я не против. - Остальные! - грозный клич на двух отставшихся Вайс, - В шеренгу по одному! К Брэдову столу шагом марш!

Вайсы перепугано вскакивают и отправляются, куда их послали.
- А как же я? - Йоджи строит невинную мордочку.

-Я тебе отдельно, без очереди поставлю, - ласково улыбается девушка, таща Кудо куда-то за дверь.

Тем временем Брэдли выпивший больше половины бутылки, косил на Вайс пьяным карим глазом.
- Все помним? 2 рубля справка, печать – чирик.

Цукиено с Хидакой переглядываются и вываливают на стол содержимое карман. Йена, мятый доллар – вероятно, Айин, 50 центов, монгольский тугрик и даже потертая украинская гривна в 10-ку номиналом
- Что такое рубль? – растерянно спрашивает Оми.
- Нет. Что такое чирик? - перебивает того Кен.

- Чирик - эта так птичка поет, - смахивает все в ящик стола, - А рубль - это валюта такая. Деревянная, -тянется в стол, выуживаю бумажки из русской ветличебницы, ставит печать «от бешенства привиты» и протягивает две справки. - А где ваш самурай? Вы смотрите, эта вертихвостка кого хошь охмурит. Чуть меня не охму...хва. Короче страшная женщина, - с не поддельным ужасом в глазах.

- Айя у сестры, - глаза Кена странно блестят.
Оми сгребает макулатуру:
- Ну мы пойдем?

- Идите-идите. С глаз долой, - пытается вспомнить окончание фразы, - и жить мне легче.

Тем временем в кабинет уже заплывает до не приличия довольная Нисама.
- Вот казнь египетская, - так и садиться на липкий мокрый стол Кроуфорд.

А через пару минут в дверном проеме показывается белобрысая макушка Йоджи.
- Дорогая, ты не видела мои штаны? Вот один носок, а где второй?

Девушка выуживает из лифчика носок в полоску с ёлочками.
- Так это не твой, - вытягивает перчатку, - А я давно ее ищу!

- У тебя кармана торчит, - захмелевший Кроуфорд затягивается сигаретой.

-Ой и правда! - вытягивает белый кружевной носок 40 размера, - Держи. А брюки, - оглядывая плащ по самые пятки, - потом найду.

Забирает носок и пытается надеть, стоя все в том же дверном проеме, но, не удержав равновесие, грохается в центр кабинета.
- Ой.

- Расскажите ваши проблемы, - на автомате, еле ворочая языком, говорит Кроуфорд. По ходу реакция на чужие проблемы выработалась как у Кеши-попугая.

Нисама склоняется над Кудо, с крайним умилением на лице, - Ох, уж мой рыцарь. Давай поцелую и пройдет.

- У меня бо-бо. И тут, - тычет в коленку, - и тут, - в живот, - и тут, - далее ушко, шейка, щечка, губки и сердце. - Везде бо-бо!

Девушка опускается на колени, - Хм. А ты уверен, что надо это делать здесь?

Меж тем пьяный в зюзю провидец заваливается на тахту и в миг отрубается, оглушая весь кабинет и ближайшие помещения могучим храпом гималайского гризли.

-Тяжелая у него работа, - почти с нежностью смотрит Нисама.

- Где угодно. Ток скорее. Ибо смерть уже стоит за дверью, - театрально охает и закатывает глаза.

- Идем в кабинет к дантистам. Там кресла удобные, - помогая подняться балинезу, девушка оглядывается. Шлет воздушный поцелуй зрителям :* и вместе с Балинезом уходят.

*Занавес*

---

Cart blansh

[Vuck]

Название:Cart blansh
Авторы: Вольха и Nisama
Фэндом: Weiss Kreuz
Пейринг:Ахмед ,Жан
Рейтинг: G
Дисклеймер: Memo-san как не странно
Жанр:драббл

читать

Двигаясь среди бесконечной вереницы дверей, одна близнец другой, Ахмед, напевая ритм собственных шагов, думает над старой, как мир, загадкой - За какой дверью притаился тигр. Сбавляет шаг, не доходя до последней у лестницы.
Ответ ему и так хорошо известен, за тонкой деревянной преградой ответ - опасность за любой. Лучи солнца, единственный источник света в коридоре, наискось преломляются, тени боязливо очерчивают его черного двойника на дощатом полу.
На смертном одре, прокляв собственного сына, Фарима, задыхаясь, повторяла о проклятом шайтане, посланном ей вместо сына, именно в такой полуденный час.
Он – единственный, кто может увидеть свою душу, бесстыдную, обнаженную. Коснувшись ручки, с улыбкой отдергивает руку. Значит, за ней как в раскаленном жерле. Его 'тигр' развлекается.
Рывок и горячий сухой воздух ударяет в загорелое лицо. Запахи в нем чувствуются острее: пряный запах самого Жана, мускусный запах разврата и дорого одеколона. Впитывая эту смесь всей кожей, араб протягивает руку и безжалостно хватает за подбородок замершего в проеме француза. Ухмылка блестит на влажных малиновых губах, подогревая интимный азарт в крови. Юноша, по комплекции крупнее самого француза, без сознания лежит на разоренных простынях.
- Наигрался? - пальцы Ахмеда сжимают бледную кожу.
- Всего лишь преподал урок. Искусство не приемлет патетики, -француз как обычно сорит фразами знаменитых соотечественников, - Всего лишь повседневная жестокость.
Тягуче медленные секунды патокой текут в единственном луче, прорезавшем щель в занавесках. И пряный жар ядом струится в кровь, смешивает лёд ярости и огонь желания. В тишине. В мнимом спокойствии и самодовольной насмешке двух скрестившихся взглядов. Только смуглые пальцы ощутимо дрожат, борясь со страстным желанием опуститься вниз, к шее.
Хрупкость жизни опьяняет сильнее вина. Пульсация разгорячённой удовольствием крови обжигает сильнее ненависти. Но пальцы судорожно сжимаются напоследок, и Ахмед опускает руку. С тихой, вкрадчивой усмешкой:
- Вот как...- прежде чем пройти мимо замершего Жана к кровати, мазнув взглядом по чёрным растрёпаным волосам.
Тишина мгновенно поглощает хлопок выстрела. К белому цвету смятой постели медленно примешивается тёмно-красный, почти чёрный. Угловатая фигура араба, сунувшего руки в карманы и опустившего лицо, застывает на фоне окна.
Пылинки суетливо танцуют,создавая светлый ореол над фигурой его любовника. Жан не оборачивается. Смерть,всегда смерть-со вкусом пороха, со холодом стали. -Не стоило. Мальчишка был отличным телекинетиком.
Смотря на кофе,окрашенных стен,француз не видит ее. Мир ревущих цикад в садах объятых пламенем. Его Розенкройц.
- Тебе будет нетрудно найти другого.
Мальчишка, почти ребёнок. Пылинки в одиноком луче света. Беззвучный, но почему-то оглушающий танец, и высветленное пятно крови на простыне. С досадой взгляд скользит по красивым чертам мёртвого лица. Это был далеко не первый "преподанный урок", о котором он знал. Никогда не вмешиваясь. Негласно позволив коллеге и любовнику делать, всё что угодно, всегда просто молча наблюдая со стороны с каким-то выжидающим интересом. Но первый раз, когда он сорвался.
То ли отвлечённость внимания виной, то ли банально телепортация, но араб незаметно возникает за спиной Жана, резким рывком за волосы задирая его лицо вверх и наклоняясь к губам - слишком близко для просто слов, слишком далеко для поцелуя:
- Тебя ждут на экстренном совещании через полчаса.
Пальцы разжимаются раньше, чем звучит последнее слово, ладонь возвращается в карман, и он неспеша проходит к открытой двери. Жаром дышит в спину сдерживаемое внутри пламя.

@темы: Weiss kreuz

---

Сильвия

[Vuck]

Название: Сильвия
Фэндом: Weiss Kreuz
Пейринг: Брэд Шульдих
Рейтинг: G
Дисклеймер: На чужое в жизни не зарилась
Жанр:Драббл

Читать

Лунный свет ложится бледным тоном на лицо женщины,сомкнувшей навсегда веки. Последняя почесть оказанная ей,той которую суждено сгинуть выброшенной в волны. Лодку ощутимо качает на волнах,пеный плеск стучит о борта. Застывший в проеме двери в каюту высокий мужчина,кажется зловещей тенью в свете тусклой коридорной лампы. Отчаянным жестом сорвав с лица очки с побитыми стеклами, он упирается прищуренным взглядом в середину комнаты,где на сбитых деревянных ящиках лежит она. Влажные волосы не приятно лезут,залепляя глаза,на ресницах застыли кристаллики соли, совсем как у покойной. Скоро и одежда начнет дубенеть.
Всего час назад здесь произошла схватка. 'Фарблос' пережиток Эсцет,должен перестать существовать. Сильные противники маячили на горизонте, суля 'Шварц' препятствия на пути к цели. От таких Кроуфорд с командой избавлялися своими, реже чужими руками. Более опытный оракул полковник Амриш устроил примитивную,но очень действенную ловушку. Выкрав Салли,возлюбленную Фарфарелло, они решил было сможет манипулировать ими. Обошлась такая самонадеянность его команде,полным фиаско. Врагом любого провидца является, неожиданность. Спонтанное предложение Наое 'Идти и сразиться за любовь Салли и берсерка' перевернуло заданный ход событий к верху рубашкой, задав расклад,о котором не подозревала ни одна из сторон.
Когда в ответ на требование явиться в гавань в полночь, в яхту, под названием 'Ульна', втаранивается белой акулой катер, из которого выскальзывает,чертиком из табакерки, фигурка хрупкого юноши, а следом взрывается носовая часть лодки вместе с телепортатором Джулианом, вслед за ним выскальзывают черными призраками 'Шварц',становится поздно раскаиваться.
-Помнишь как мы провели время в домике в горах, Кроуфорд?-женская интуиция дала сбой,покуда телекинетик решила,вызвать ревность Шульдиха. Оракул ей не помеха. Опасен тот кто видит изнанку. Ожидаемую реакцию она получает,но несколько иным вектором. Полный злости и чего то еще непонятного адресован ей же. Амриш отказывается верить в поражение, не смотря на смерть душащую его руками Эрро,последний мысленный приказ, отданный китаянке :'Уходи'. Она мертвым грузом падает с лестницы,неудачно повернув шею,когда ее настигает телепатический удар. Ведь человек движется быстро,но мысль быстрее.

@темы: Weiss Kreuz

---

"Детские" игры

[Vuck]

Название: "Детские" игры
Фэндом: Weiss Kreuz
Пейринг: Брэд Шульдих
Рейтинг: PG
Дисклеймер: На чужое в жизни не зарилась
Жанр:Драббл

тогда еще были силы строчить

Белое пятно света фонарика скользнула по книжному стелажу,высветив тертые переплеты книг. -Кроуфорд напомни мне грохнуть Наое по возвращении. Кроуфорд фыркает на раздражение телепата,ступая едва скрепя ботинками,к письменному столу. -Ты бубнил об этом мысленно весь путь сюда. -Напомни мне особо жестоко покарать чибика,-на тон выше, в половину раздражене шипит немец,занувшись о притаившийся в тени низкий стул с высокой спинкой,больно ткнувшейся больно между ног. -Его тетрадь должна быть где то здесь,-оракул перебирает стопки тетрадей, деловито заняв кресло завуча. -Объясни почему не пристрелил олуха?-разобиженый,побитый мебелью телепат требовал статисфакции. -Свое наказание Наги получил,-весомо замечает Брэд,-Убивать его-верх расточительности!-когда голос становиться громче,опомнившись он подносит ладонь к губам. -Не отвлекай,а лучше помоги. Шульдих плюхается на злосчастный стульчик,приступив на ощупь шариться на столе,отыскивая утерянные телекинетиком бумаги. -Сунуть отчет в РК, вместо лабораторной по физике. О чем вообще думают нынешние дети,-близоруко щурясь Шульдих,склоняется над столом,дергаясь в поисках то в одну сторону,то в другую. Совсем не удивительно что в итоге они с Оракулом сталкиваются лбами. -Осторожне. О том же о чем и некоторые взрослые,-Кроуфорд откидывается в кресле ,чтобы поправить очки. Замерший напротив Шульдих, не с того не сего,ухмыляется. -Знаешь,а ты мог быть сойти за директора... -О нет,Шульдих,-Кроуфорд догадывается в какую сторону клонит телепат и не то что бы ему это не по душе. -А я мог быть студентом,-не прошло мгновения,как рыжий уже вольготно возлежал навалившись грудью на стол. Голубые глаза подернулись поволокой, губы вызывающе улыбаются. Лицо немца скрывает темнота,но Кроуфорд слишком хорошо знает любовника. -И в чем же вы провинились,студент Шульдих,-он потягивает телепат за плечи,лицо к лицу,так что разделяет только дыхание. -Мне бессоветсно хочется трахнуть моего директора, и я ничего не могу с этим поделать.
Шульдих лежит на столе,удавлитворено скалясь мигающему на потолке отсвету окна. Суконое зеленое покрытие на столе испорчено и его скорей всего заменят по -тихому,но им до этого никого дела.
-И после этого ты спрашиваешь о чем думают подростки?-оборачивается Кроуфорд,заправлявшийся спиной к рыжему.
Телепат улыбается и затем ловко вскакивает со стола. Не в его манере комментировать очевидное. -Хм, блин,нам еще чертов отчет искать.
-Уже нет... Ты ничего не почувствовал,когда..
-Вот черт,-немец брезгливо двумя пальцами подымает загубленые труды мальчишки.
-Я же говорил,наказание есть,-Кроуфорд теребит взлохмаченые пряди. -Наое уже наказан.

@музыка: у соседа чето громыхает

@темы: weiss kreuz

---

Раз-раз, проверка вида записи.

[Мастерская вольного творчества]

Когда из яви сочатся сны,
Когда меняется фаза луны,
Я выхожу из тени стены,
Весёлый и злой.
Когда зеленым глаза горят,
И зеркала источают яд,
Я десять улиц составлю в ряд,
Идя за тобой.

Твоя душа в моих руках
Замрет, как мышь в кошачьих лапах,
Среди тумана не узнает меня,
И ты на годы и века
Забудешь вкус, и цвет, и запах
Того, что есть в переплетениях дня.